23 апреля 1905 года. Свобода печати и свобода слова. Запись из "Дневника Его Императорского

Сего дня, 23 апреля 1905 года, по следам беседы с Его Светлостью князем С. В. Глинским-Преображенским, сетовавшим вчера на неспособность органов государственного правопорядка задержать преступных деятелей при подкупе сими деятелями газетных журналистов, писателей и творческих личностей в связи с полным отсутствием юридического аппарата для расследования и доказательства подобного рода преступлений, кои в наши дни широкого распространения общедоступных публичныстем информации и приближенности данных систем к народному обществу, становятся весьма и весьма распространены, решил я перечитать право наше и европейское, касающееся свободы печати и свободы выражения собственных мыслей, а также право коммерческое, касаемое торговли продуктами свободы выражения собственных мыслей, а также продуктами разнообразной творческой деятельности и возможностями их распространения.
Начал я изучение свое, определенно, с юридического штурвала общеевропейского, а возможно и всемирного корабля, с юридической системы Королевства Испания. В 1459 году рукотворная газета "El Mundo", первое средство общественного оповещения об общественных публичных событиях, изобретенное продавцом суареса Хорхе Осо, личностью яркой и беспокойной о судьбе кастильцев и от того непожалевшего времени своего на создание с пятью чадами своими небольшого общедоступного публичного информационного рукописного листа. Прежде же создания сеньор Осо не преминул обратиться к монарху Королевства Испания за разрешением сего законодательно не утвержденного деяния. Монархом изначально господин Осо понят не был, бо издание рукописного листа, не приносящего дохода, показалось Филиппу IV занятием тщетным и суетным, но сын Филиппа нашего Хуан II, перебирая бумаги отца и обнаружив прошение сеньора Осо, немедля призвал старика либо наследников его к себе, посредством системы гарольдов, о чем прекрасная запись в дневнике Хуана Мудрого имеет место быть, стоило бы мне ее процитировать, как вчера цитировал я письмо брата Вильгельма, но уж больно склонен я к цитированию в последние дни. Очевидно, посещает меня философская лень и не склонен я более к мудрым размышлениям, но склоняюсь к цитированию мудрых персон и сородичей, уподобляясь тем самым школьнику для коего сие поведение есть доблесть,но кое для монарха является проявлением опасным. Нынче я насчитываю две причины сей опасности: первая причина, как я уже писал такова, что сия стратегия развития размышлений может являться следствием возможной философской ленности, вторая же причина - более современна, бо сия стратегия ведения бесед, особенно, бесед публичных может вовлечь нас нынче в многочисленные скандалы из-за несогласованности разрешения на цитирование творческих работ с персонами, чьи продукты творчества мы публично приводим в качестве доказательства наших речей. Бо неоднократно уже постигал сей грех брата моего Альфонсо, к коему мистер Уайлд и мистер Зигмунд Фрейд уже неоднократно обращались с требованием оплатить цитирование работ его монархом столь крупного государства, как Королевство Испания. Ну да не суть, бо конфликт был дивно разрешен по-роттердамски, коему событию я уже, определенно, посвятил не одну запись в сем журнале, бо восхищению моему творением Альфонса и по сей день нет предела, полгода уже к ряду! Определенно, история создания первых рукописных листов намного менее грешна, чем история написания философских трактатов! И ведь по сей день просвещенные деятели тернистым путем тех же камней неразумности влекут за собой публику до дня оно, в коей монарх соблаговолит пригласить их на ужин и да под вино расскажут создатели философских трактатов де вновь извлекли из-под обломков старинных библиотек труды древних и сочли их с трудами менее древних и от того появились среди них столь мудрые мысли! Определенно, журналистов наших поят винами меньше, чем философов и по нынешний день, а правильно сие или нет прекрасная тема для размышления, но на сей день для меня утомительная, бо прежде я настроен был разрешить вопрос о возможности юридического доказательства преступлений, основанных на прельстивости подк