4 марта 1911 года. Семейный цветок. Запись из "Дневника Его Императорского Величества Николая

Сего дня, 4 марта 1911 года, в роскошную наша яковлевскую субботу, в кою ожидаемые нами с Сашей матушкины орибоны*, кои должны были свидетельствовать нам о непрерываемой нами дружбе между великими нациями родителей моих, припоздали к ужину. И уже Саша приготовила традиционные шведские ламинспины и любимый свой яблочный штрудель с добавлением апельсиновых долек, щедро посыпанный цедрой песемари*, а матушки все не было и не было. Саша верно предположила, что матушка и Таня верно от того запаздывают, что готовят они не на газовой плите, как мы нынче, а все еще по старинке, в беленой нашей русской печи, бо Умань государственная газификация все обходит и обходит. Третий год уже. Саша с деланной грустью посетовала мне, что пироги, каши да пареные овощи в печи лучше выходят, нежели на плите, и духу в них больше, и силы древесной больше накапливается, чем "на чугунной подставке, из коей вырывается адово пламя с дурным германских запахом". Я удачно воспринял провокацию жены и, поворотившись к поникшему от ожидания сладкого бананового печенья сына, спросил любимого моего сладкоежку о том, что он, как будущий наследник государя, находит важным и полезным в проведении газового оснащения в дома столицы, а что находит в сих делах вредного и неполезного.
- Вы, папушка, меня уже в восьмой раз спрашиваете о сих проблемах за прошедшие четыре недели, - размеренно и чуть досадливо ответил мне мой пятилетний сын: - В первый раз о проблемах газовых подставок Вы интересовались у меня 3 февраля на именины дядюшки, когда мы съели 18 орибонов и 26 мороженых шариков с клубникой, и нас оговорили все родственники потому, что на двоих мы съели больше печенья и мороженого, чем все девушки на празднике. И нам тогда заметили, что больше нас печенье кушают только герцогини Баварские и Берлинские. Во второй раз Вы интересовались моими размышлениями о проблеме газовых подставок 17 февраля в день нашего визита на день рождения Ее Светлости княжны Людмилы Германовны Разумовской, коей исполнялось 4 года, и в тот день, отозвав меня беседой, Вы не позволили съесть мне настоящего зайца из безе, коего искусно приготовил повар Ее Светлости Людмилы Германовны Его Сиятельство граф Марк Игоревич Тучков, в чем Вы откровенно признались по дороге домой и я даже не обиделся на Вас, потому что я целых сорок пять минут держал экзаменационный ответ перед великими князьями нашими Его Светлостью Георгием Георгиевичем Милославским, Его Светлостью Германом Павловичем Разумовским, Его Светлостью Игорем Ярополковичем Серебряным, Его Светлостью Андреем Сергеевичем Желябужским, Его Светлостью Михаилом Семеновичем Воротынским и Его Светлостью Харитоном Харитоновичем Яровским и, как Вы сказали тогда же, по дороге домой, экзамен сей я выдержал хорошо. Вопросы ко мне были строгие, высоконаучные, но пока я размышлял с Вами о неточности вычисления Его Светлостью князем Серебряным расхождений выходов углеродов при сгорании с невозможностью добавления одарантов, всех безейных зайцев съели. Третий раз был недавеча в начале Сырной недели, когда матушка готовила ламинспины для того, чтобы Вы отнесли их в класс кадетов, коих намеревались посетить вместе с тетей Таней, бо тот класс обучал в Ваших классах, в коих и Вы учились с тетей. От сего мне очень хочется спросить Вас, папушка, я ли один такой волнительный многоежка в семье и стоит ли нам быть волнительными, если германские монархи едят не меньше, но больше нас, а французы, как Вы изволили рассказывать матушке неделю назад, кушают и того более от того, что выше ростом и избалованны приправами?
Признаться, я, пораженный длительностью речи сына, даже поинтересовался у жены не приехала ли матушка, пока я выслушивал внимательные замечания собственного сына о волнительности нашей, дабы продолжить разговор наш с сыном более серьезно, бо я все же действительно был заинтересован его мнением после длительного нынешнего государственного совета, во время коего мы неоднократно вновь поднимали вопрос одорантов, посему и ответ свой сыну начал с серьезной ноты.
- Я нынче, - сказал я глядя в зеленые смеющиеся глаза Алеши: